Аптека старины. Как свинцовая примочка помогла от воспалений

Лекарства совершенствуются. Многие снадобья признаны вредными или заменены более эффективными аналогами. Однако русская литература сохранила память об их виде, вкусе и способах продажи. Аптека в старину даже снаружи выглядела не так, как сейчас. Типичной принадлежностью ее витрины были стеклянные сосуды («шары»), наполненные подкрашенной водой. Они стояли внутри, на подоконнике, вплотную к окну, а позади них находились лампы. Когда на улице темнело, лампы зажигали, и свет проходил через крашеную воду — по цветным лучам даже неграмотный прохожий мог издали понять, куда ему идти за лекарством. Традиция такого декора зародилась в XVII веке в Англии, происхождение ее неясно. В России она существовала как минимум до 1920-х годов. В стихотворении Некрасова «О погоде» (1865) пожарная команда, несущаяся на вызов, «на окнах аптек в разноцветных шарах / вверх ногами на миг отразилась». Эта водяная витринная иллюминация была столь привычна глазу, что использовалась в качестве сравнений и метафор: в повести Мариэтты Шагинян «Месс-Менд» (1925) краснощекая женщина напоминает «аптекарский шар, налитый малиновыми кислотами», а в «Золотом теленке» Ильфа и Петрова (1931) цилиндры с разноцветными сиропами в буфете «мерцали аптекарским светом». Внутреннее убранство лекарственного царства тоже отличалось от современного. В рассказе Чехова «В аптеке» (1885) герой идет с рецептом к провизору, и ему прямо на месте готовят порошок и микстуру: «В глубине одна из темных фигур завозилась около мраморной ступки. Другая фигура что-то болтала в синей склянке». При этом до покупателя доносится характерный запах, который, по мнению Чехова, «вечен как материя». Классик ошибся: спустя век, в 1990-е годы, почти все аптеки стали избавляться от «рецептурно-производственных отделов» и превращаться в чистенькие магазинчики по торговле заводскими препаратами. Перечень аптечных товаров, запечатленный в русской литературе XIX–ХХ веков, тоже удивил бы нас. Даже привычные нам лекарственные формы и инструменты назывались иначе. В повести Владимира Даля «Вакх Сидоров Чайкин…» (1843) к больному вызывают человека, который умел «поставить рожки» — то есть банки. Отвар из лекарственных растений назывался «декокт» или «декохт» (от латинского decoctum — варево). В тургеневской «Истории лейтенанта Ергунова» (1867) им лечатся от «полнокровия», то есть повышенного давления, а в чеховском «Дневнике помощника бухгалтера» (1883) — от «катара желудка», то есть гастрита. В песне Александра Вертинского «Пес Дуглас» (1917) заболевшей собаке дают « соль» (вероятно, слабительное «горькая соль» — сульфат магния) «в облатке» — то есть в оболочке из крахмала и клейстера. Сегодня такие порошки закатывают в желатиновую оболочку и называют ее «капсулой». Встречаются в русской литературе и препараты, которые сегодня отвергнуты медицинской практикой. Венское питье — слабительное, применявшееся с XVII века и как минимум до 1930-х годов. Смесь настоя сенны александрийской, сегнетовой соли (тетрагидрат двойной натриево-калиевой соли винной кислоты) и сока мангового ясеня. Над популярным в начале ХХ века поэтом-сатириком Евгением Венским (1885–1943), чья настоящая фамилия была Пяткин, друзья шутили: «Ты обогатил фразеологию. Что было до тебя: венские стулья, венский конгресс, венское питье...» Лекарство обладало характерным цветом и вкусом. Публицист советского журнала «Наши достижения» (1935, № 1) упоминает «черновато-бурую, как венское питье, нефть», а Геннадий Фиш в повести «Третий поезд» (1935) пишет, что вода на станции «как венское питье: солоновато-горькая». Ждановская жидкость — средство для дезинфекции и удаления зловония, изобретенное в 1840-е годы санкт-петербургским инженером Николаем Ждановым. В его состав входили сульфат железа, вода, древесный уксус и лавандовое масло. В «Идиоте» Достоевского (1867) Рогожин ставит рядом с телом убитой им Настасьи Филипповны четыре склянки «ждановской жидкости откупоренной». Капли датского короля — эликсир из анисового масла, раствора аммиака, спирта, лакричного экстракта и укропной воды. Его рецепт был впервые издан в Дании в 1772 году. Применялся как отхаркивающее и как успокоительное. В «Аптекарше» Чехова (1886) провизору снится, «будто все в городе кашляют и непрерывно покупают у него капли датского короля», а в «Веселом солдате» Виктора Астафьева (1998) героиня пьет их в 1945 году как «сердечное». Строки «это крепче, чем вино, слаще карамели» из знаменитой песни Булата Окуджавы «Капли датского короля» (1964), вероятно, навеяны сладковато-спиртовым вкусом лекарства. Нюхательная соль — сильно пахнущая летучая смесь на основе карбоната аммония или нашатырного спирта. Использовалась до начала ХХ века, пока женщины носили корсеты, уменьшавшие объем легких и приводившие к частым обморокам. Флакончик с нюхательной солью подносили открытым к носу женщины, резкий запах аммиака раздражал дыхательные центры, повышал давление и приводил в чувство. Оподельдок — мазь из мыльного и нашатырного спирта с камфорой и эфирными маслами. Слово пришло из немецкого языка, по легенде, знаменитый лекарь Парацельс (1493–1541) составил его из слогов от названий других средств. Этой мазью натирались при простуде и ревматизме. В «Мертвых душах» Гоголя (1842) гуляка Ноздрев обзывает Чичикова за отказ кутить с ним «Оподельдок Иванович»: видимо, название лекарства ассоциируется у него с человеком старым, болезненным и скучным. Свинцовая примочка — водный раствор уксуснокислого свинца, использовался как противовоспалительное и вяжущее средство. В «Братьях Карамазовых» Достоевского (1881) Лиза лечит Алеше укушенный палец и просит мать принести «этой едкой мутной воды для порезов, свинцовая примочка , я теперь вспомнила». Спуск — мазь из воска и сала, растопленных вместе и перемешанных (у слова «спускать», согласно словарю Даля, было значение «сводить, соединять»: «спускать животных для приплоду», «спускать веревки»). В повести Льва Толстого «Поликушка» (1863) «Дуняша грела желтый воск и делала спуск» для больной барыни. Уродонал — препарат на основе лизидина, изобретенный в 1907 году французским фармацевтом Жан-Луи Шателеном. Название — от латинского urodonal — «мочегонный». Широко рекламировался в первой трети ХХ века как средство для выведения из организма излишков мочевой кислоты и избавления от почечнокаменной болезни и подагры. В повести Льва Кассиля «Кондуит и Швамбрания» (1928) сыновья доктора во время Первой мировой войны наделяют главного злодея выдуманной ими страны именем Уродонал Шателена. «В то время во всех журналах рекламировался «Уродонал Шателена», модное лекарство от камней в почках и печени. На объявлениях уродонала обычно рисовался человек, которого терзали ужасные боли. Боли изображались в виде клещей, стиснувших тело несчастного. Или же изображался человек с платяной щеткой. Этой щеткой он чистил огромную человеческую почку. Все это мы решили считать преступлениями кровожадного графа». Читайте также: Как жизнь взаперти помогает создавать шедевры