Принуждение к переменам. Чему учит коронавирус
Атеисты знают — средневековые патеры, которые считали чуму расплатой за грехи своей паствы, были по-своему правы. Ведь эти общественные пороки существовали на самом деле, о чем не понаслышке знали лукавые клирики и монахи. Моровое поветрие заставляло обратить внимание на неприглядные вещи, от которых обычно отводили глаза, постепенно превращая их в норму. Тем более, что распространение чумы действительно было следствием сложившегося в эту эпоху порядка и прямой расплатой за деяния современников — завоевательные походы, жадность купцов и ростовщиков, нищету жившего в антисанитарии народа, всеобщую отсталость, неграмотность, предрассудки и суеверия. Это прекрасно осознавали тогдашние вольнодумцы — отмечая, что чума торит дорогу давно назревшим в обществе переменам. И действительно, пережившая «черную смерть» Европа со временем изменилась до основания — в том числе потому, что эпидемия изменила социально-экономическую реальность, подточила основы феодализма, помогая развитию новых, капиталистических отношений. А это способствовало победе нового, более передового и прогрессивного строя — пускай даже он оказался не гуманнее своего предшественника или даже превзошел по жестокости и грехам эпоху Темных веков. Среди прочего, эти перемены были обусловлены самой задачей борьбы с болезнью. Она двигала вперед науку и медицину, а органы городских коммун перенимали власть из рук беспомощных перед заразой синьоров, что повышало роль представителей третьего сословия. Меры против чумы улучшали городское планирование — с целью повышения уровня санитарии и гигиены, да и вообще способствовали росту рациональной управленческой эффективности. К слову, об этом напоминает нам само слово «карантин», которое появилось в Венеции и означало сорокадневную стоянку до разгрузки прибывших туда судов. Массовая депопуляция населения разбавила духовенство за счет вчерашних простолюдинов, разрушила наследственные касты ремесленных цехов, повысила стоимость наемного труда, стимулировала механизацию производства и вовлекала в него женщин — с целью компенсации недостающих мужских рук. Парламент Англии принял «Статут о рабочих», чтобы ограничить претензии заявившего о себе класса, феодалы отчаянно боролись за сохранение своих привилегий. Но прокатившиеся повсюду бунты против налогов и барщинных пошлин позволили простолюдинам завоевать новые права и свободы. А разложение внутри Католической церкви — которая лидировала в грехах и пороках, отталкивая паству своим лицемерием и напускной набожностью — создавало почву для Реформации. Тем более, что страх перед смертью наводнил Европу различными сектами, строящими свою жизнь по буквальным правилам библейских канонов — чтобы спастись, избежав нового наказания свыше. Кармы нет, но она работает — этот принцип исправно действует и во времена нынешней эпидемии. Осмысливая ее результаты, люди осознают, что вполне заслужили неожиданно обрушившиеся на них беды — потому что слишком долго не реагировали на чужие страдания, пока они внезапно не стали для всех общими. Политика двойных и тройных стандартов, нормализация ненормального — если только это не касается лично вас — которая давно стала обычной для человечества, приносит свои плоды. И они не пришлись по вкусу практически никому. Это почти всегда выглядит горькой закономерностью, разбавленной иронией ситуации. Так, жители украинских городов теперь учатся существовать в условиях чрезвычайного положения, в которых уже седьмой год живут жители прифронтовой зоны Донбасса. И патриотические обыватели, злорадствовавшие по поводу тяжелого положения «донецких», призывая усилить обстрелы и ужесточить блокаду неподконтрольных Киеву территорий, внезапно ощутили прелести этой жизни — притом, что в Киеве и Львове, по счастью, не рвутся снаряды. Сторонники супрунизации медицины, оправдывавшие экономию на врачах и больницах, теперь будут вынуждены прочувствовать на себе эффективность отреформированной системы здравоохранения. А жители сытой благополучной Европы, которая веками эксплуатировала страны третьего мира, старательно огораживаясь от проблем его жителей — хотя они всегда возникали за счет политики Запада — испытали на себе страшное чувство беспомощности, хорошо знакомое плывущим через моря беженцам и жителям глобальной периферии. Кризисная ситуация сразу же обозначила родовые пороки нашей системы, которая ставит во главу угла потребление и бесконечную погоню за прибылью, полностью игнорируя общественный интерес. Сторонники неолиберального капитализма всегда кичились его ложной рыночной эффективностью, ставили ее в пример рухнувшему советскому государству. Но оказалось, что эта эффективность ограничивается способностью продать как можно больше не самых качественных товаров или умением спекулировать на фондовых котировках. В то же время советский опыт позволял эффективно преодолевать последствия бедствий и катастроф — прежде всего потому, что советский строй был основан на принципах экономического планирования, солидарности и социального равенства. И это давало ему серьезные преимущества, несмотря на не менее существенные пороки — начиная от практики политических репрессий и заканчивая бюрократизмом партийной номенклатуры. Успешные действия Китая и Кубы, которые взяли эпидемиологическую ситуацию под контроль, помогая бороться с коронавирусом в других странах, наглядно показали не только организационные, но и моральные преимущества общества, построенного на принципах социалистического коллективизма. Они особенно выделяются на фоне эгоистической политики европейских стран, которые сходу отгородились друг от друга барьерами, сосредоточившись на собственном выживании. Государства мирового центра оказались не готовыми к удару пандемии, а коммерциализованная медицинская система Европы и США во многом уступает здравоохранению бедной ресурсами и страдающей от многолетней блокады Кубы. И это видят сейчас даже далекие от политики люди, никогда не питавшие симпатии к левым. Стали заметны и другие кричащие факты. Пандемия показала, что медицина в принципе не должна быть платной услугой, являясь неотъемлемым правом каждого человека. Она обозначила чудовищные диспропорции нашего мира, где врач и учитель поставлены ниже обычного торгаша, где государства расходуют сотни миллиардов долларов на оружие и войну, а кучка сверхбогачей тратит огромные суммы на роскошь или причуды — в то время как большая часть жителей планеты лишена самых необходимых благ. Становится ясным — иррациональная неэффективность современного общества основана на социально-экономическом неравенстве, которое является естественным следствием господства рыночного уклада. Коронавирусный кризис является расплатой за это положение дел, а его преодоление становится сейчас необходимым условием для выживания человечества. Атака коронавируса пинками подталкивает к изменениям, которые давно нужны для выздоровления общества — по счастью, без чудовищных жертв, которые собрала в Средневековье «черная смерть». Во всяком случае, это заставляет задуматься над альтернативой неолиберальному фундаментализму. И ясно дает понять — другой мир не только возможен, но и крайне необходим для всех нас. «Разве все это не свидетельствует о настоятельной необходимости реорганизации мировой экономики, которая больше не будет зависеть от рыночных механизмов? Возможно, другой — и гораздо более полезный — идеологический вирус распространится, и, будем надеяться, заразит нас: вирус мышления об альтернативном обществе, обществе за пределами национального государства, обществе, которое реализует себя в форме глобальной солидарности и сотрудничества… Коронавирус также заставит нас заново изобрести коммунизм, основанный на доверии к людям и к науке… Эпидемия коронавируса — это своего рода применение боевого «приема разрыва сердца» на глобальную капиталистическую систему — сигнал о том, что мы не можем идти по тому пути, по которому шли до сих пор, что нужны радикальные изменения…. Печально, но нам нужна катастрофа», — размышляет об этом философ Славой Жижек. Спустя тридцать лет после развала СССР становится очевидным — чтобы преодолеть брошенный человечеству вызов, ему придется сделать поворот влево. Альтернативой этому является всеобщий развал и хаос, погружающий мир в новое, постапокалиптическое средневековье, дробящий общество на замкнувшихся в бункерах выживальщиков. Или модель глобального концлагеря, с максимальным ограничением гражданских свобод и дарвинистской логикой, обрекающей на гибель пожилых, беспомощных и бедных людей. Ведь сегодняшний кризис способствует прямой реализации антиутопий, где простолюдины обречены на смерть по достижении пенсионного возраста, существуя в строго регламентированной реальности тоталитарной системы, под жестким контролем элит — которые смогут задействовать для этого все новейшие научные достижения, включая безграничные возможности искусственного интеллекта. Если вы считаете подобное невозможным, спросите себя: поверили бы вы вчера в то, о чем читаете в новостях? История катастрофически ускоряется, не оставляя времени на долгие размышления. «Либо мы применяем самую жестокую логику выживания наиболее приспособленного, либо какой-то новый вид коммунизма», — напоминает о нашем выборе все тот же Славой Жижек. По сути, он обозначил на новый лад старую альтернативу «социализм или варварство», озвученную Розой Люксембург на основе трагического опыта мировой войны. Тогда к ее словам не прислушались — и это привело мир к фашизму. Историк Фредерик Джеймисон сказал: «Нам легче представить конец света, чем конец капитализма». Теперь с этим проще — чтобы представить себе конец света, достаточно испытать на себе режим жесткого карантина. А чтобы этот режим не стал вечным, придётся сделать усилие, обрисовав для себя контуры освобожденного от рыночных оков будущего. К чему и принуждает коронавирусное поветрие, ниспосланное за наши грехи беспощадным богом истории.
