Diário de Notícias (Португалия): Совет безопасности

Об окончании Второй мировой войны, объявленном 8 мая 1945 года, французская газета Le Combat писала как о «великой радости в слезах». Все потому, что итоги войны были чудовищны. Потери Европы составили тридцать миллионов человек, не считая плохо опознанных жертв концентрационных лагерей, созданных специально для того, чтобы истребить евреев. Такая расистская идеология охватывала всю историю еврейского народа, который лишился своей государственной территории и не забыл, как римляне разрушили Масаду. К этому нужно прибавить потери русского народа, целые районы Лондона, подвергшиеся разрушению, а также катастрофические события на море — разрушение кораблей, портов и морских коммуникаций. Все это представляет собой одну из самых драматичных страниц в истории битвы за Атлантику. Это было одной из причин вступления в войну США, благодаря чему возможности Германии оказались ограничены: триумф на море, успешные воздушные бомбардировки и, наконец, победоносная высадка десанта. К сожалению, участие России не отвечало общим целям остальных победителей. По этой причине десятки лет у нас было две Европы, две Германии и два Берлина. Пока не рухнула стена. Необходимость укрепить западную половину Европы не мешала существованию взглядов, продвигавших разделение. Так, Шарль де Голль, потрясая Лотарингским крестом, выступал против участия Великобритании, одной из освободительниц захваченной и оккупированной Франции, в европейской оборонной политике. Лишь 1 января 1973 после вступления Великобритании, Дании и Ирландии в объединенную Европу года число государств в ЕС возросло с шести до девяти, и он был готов принять в свой состав еще больше стран. Одним из самых примечательных событий за время иногда непростого пребывания Великобритании в расширяющемся Союзе стала краткая фраза премьер-министра Маргарет Тэтчер, произнесенная 3 декабря 1979 года. Анализируя финансовую ситуацию, она заявила: «Хочу, чтобы мне вернули деньги». В конце концов Тэтчер пришлось покинуть пост, чему способствовало ее негативное отношение к европейской интеграции. Когда депутаты от Великобритании выходили из Европарламента, размахивая своим флагом, они не обещали, что он продолжит символизировать союз территорий, в частности тех, которые остаются в составе европейского проекта. В свою очередь США, которые во время Первой и Второй мировых войн сохраняли заинтересованность в победах, но не отличались почтительным отношением к альянсу, держатся за события прошлого, которые, возможно, оказывают влияние на текущую политику американской администрации. В 1823 году так называемая «доктрина Монро» делала американский континент недоступным для вмешательства бывших колониальных держав. А тогдашний президент Теодор Рузвельт заявлял, что США берут на себя функцию «полицейского» на территориях от Рио-Гранде до Огненной Земли. В наши дни одобренный Сенатом президент, не скрывающий радости от выхода Великобритании из Евросоюза, пренебрегает обязанностями, о которых рассуждали еще Коррея да Серра и Томас Джефферсон, и одобряет вмешательства, вызывающие беспокойство с точки зрения утопических идеалов ООН или даже просто правил мировой дипломатии. Он также вкладывает в принцип «Америка прежде всего» (не давая, однако, этому понятию определения) выражение своих патриотических чувств. Это позволяет ему конкурировать с Северной Кореей, Ираном, Ираком, вести переговоры с Китаем Си Цзиньпина или Россией под руководством Путина, а также мириться с катастрофической ситуацией в таких странах, как Куба, Мексика, Венесуэла. Он относится с легким пренебрежением к Канаде, Франции и забывает о правилах хорошего тона по отношению к британской монархии во время своего визита в Лондон. Очевидно сказывалось нетерпеливое ожидание Брексита. Конечно было бы странно, если бы девиз «Америка прежде всего» не породил «глобальную гонку, направленную на переосмысление государства», как объясняли Джон Миклетвэйт и Адриан Вулдридж, не спровоцировал навязывание новшеств во имя «власти над миром», о чем писал Марк Мазовер, и не привел к созданию программы на «Следующие 100 лет», что попытался сделать Джордж Фридман. В любом случае, когда лидер говорит о «победе» после того, как Международный уголовный суд отказывается расследовать преступления против человечности, потому что ни одна из стран не станет содействовать расследованию, это повод для беспокойства. Вполне нормально, если популизм служит методологией избрания главы самой мощной державы внутри страны, но было бы целесообразно организовать «управление» для «глобализма». Народ, освоивший землю, где расположилась столь сильная суверенная держава, не должен забывать про письмо вождя индейцев Сиэтла (1854 год), в котором он пишет: «В одном мы уверены: земля не принадлежит белому человек. Это белый человек принадлежит земле». Вспоминая превосходную книгу о Европейском союзе Сороменью-Маркеша, Совету Безопасности не помешало бы оценить риск утопии ООН как заброшенной доктрины.