Ретроспектива Валентина Серова открылась в Третьяковской галерее

Третьяковская галерея подготовила огромную, на три этажа в здании на Крымском валу, ретроспективу Валентина Александровича Серова (1865-1911). Для самой масштабной за последнюю четверть века выставки Серова дали работы двадцать пять музеев, в том числе Музей Орсе (Париж), Офицерский фонд Королевской лейб-гвардии (Копенгаген). Наряду с живописными полотнами и графикой будут представлены театральные работы, скульптуры, архивные материалы и... занавес к "Шехеразаде" площадью в 24 квадратных метра, который был написан для Дягилевской постановки этого балета в 1911 году. О выставке рассказывает Татьяна Карпова, заместитель директора ГТГ по научной работе. На сайте http://serov.tretyakov.ru, сделанном к выставке, есть не только "заговорившая" в проморолике "Девочка с персиками", но и известная цитата Валентина Александровича: "В нынешнем веке пишут все тяжелое, ничего отрадного. Я хочу, хочу отрадного, и буду писать только отрадное". Татьяна Карпова: Я не думаю, что Серов ощущал себя как социального художника. Хотя после "кровавого воскресенья" и расстрела демонстрации в 1905 году он вышел из Академии художеств, президентом которой был великий князь Владимир Александрович Романов. Серов, Коровин, в сущности, следуют завету Крамского, который писал еще Репину, что нужно двинуть русскую живопись к воздуху, краскам, пейзажу. Что касается цитаты об "отрадном" в искусстве, он пишет это в Венеции, когда увидел прекрасную живопись Тициана, Веронезе. Русский музей, делая выставку Серова, отказался от портретов. Вы, наоборот, делаете их главной частью экспозиции? Татьяна Карпова: У нас представлен Серов и портретист, и пейзажист, и блистательный график, и художник, сотрудничавший с театрами, участвовавший в Дягилевских сезонах. Так, впервые можно увидеть огромный занавес, написанный для балета "Шехеразада", который принадлежит семье Ростроповичей. Мы постарались наиболее полно представить те лучшие, качественные его вещи, которые демонстрируют блистательную эволюцию Серова. Движение от "Девочки с персиками", от варианта русского импрессионизма, пленэрной живописи, к светскому портрету, а затем - к стилистике модерна. Если говорить о портретах, то мы привезли в Москву портрет Марии Львовой из Музея Орсе. На портрете та же Маша Симонович, ставшая замужней дамой, кузина Серова, чей портрет в юности известен под названием "Девушка, освещенная солнцем". Мы собрали императорские портреты, в том числе портреты Александра III и Николая II, что хранятся в Дании и Англии. Говоря о портретах Серова, вспоминается очерк Абрама Эфроса, который писал о "злости" его портретов. "Было бы напрасно искать у Серова программы и боевых ударов, говорить о социальных замыслах его портретных исказительств - нелепо. Он жалил направо и налево, далеких и близких..." Как это соединяется с желанием "отрадного"? Татьяна Карпова: Да, у него трудно найти льстивые портреты. Серов отличался удивительной честностью. Требовательность и к себе, и к другим, ощущение любой фальши у него были просто чеховским. Эта точность взгляда чувствуется и в портретах. Он все время говорил, что в нем живет некий червь недовольства, иронии, анализа. Я его сравниваю с Маленьким Принцем, который путешествовал с планеты на планету и замечал, что здесь живут честолюбцы, там - звездочеты. И вот Серов тоже замечает, что здесь живут аристократы, люди иногда самовлюбленные. А здесь живут нувориши, упоенные богатством, и этим тоже немного смешные. Спрашивается: где же розочка растет? У Маленького Принца - на его планете. Этот близкий себе идеал - незамутненный, неискаженный, неиспорченный - Серов находит в кругу своих близких, семьи. Портреты его жены Ольги Трубниковой, его детей, близких ему людей из круга Абрамцева или Домотканова, семьи Дервизов написаны иначе. При этом от желающих у него заказать портрет отбоя не было. Татьяна Карпова: Да, но, получив портрет, заказчики могли задаться вопросом, не вырезать ли овал из портрета. Это реальная история с портретом одной из любимых моделей Серова - Зинаиды Николаевны Юсуповой. Заказчиков смутила черная ленточка на шее, которая создавала эффект "приставленной" головы. Слава богу, они ничего вырезать не стали. И мы можем наслаждаться замыслом Серова в том виде, в каком он его воплотил. Он говорил, что пока не ошибешься, получается заглаженная гадость, банальность.