Дракон закашлял. Как не заразиться

Активизируя торгово-инвестиционное сотрудничество с Китаем, Россия должна строго придерживаться долгосрочных национальных интересов, учитывая риск нарастания экономических неурядиц в КНР. Прошел месяц с момента подписания в Пекине в присутствии руководителей России и Китая пула почти из трех десятков соглашений разной степени конкретности, нацеленных на активизацию торгово-инвестиционного сотрудничества двух стран. Фанфары смолкли, пришло время скрупулезного анализа заключенных соглашений, оценки их соответствия долгосрочным интересам подписантов. Нас, естественно, интересуют прежде всего российские интересы. Мнения и оценки ученых, чиновников, банкиров неоднозначны, их спектр мы постарались представить в нижеследующем материале. Этой статьей «Эксперт» открывает серию публикаций, посвященных различным аспектам развития нашего экономического взаимодействия с КНР. Юаневые займы надо делать… в Москве Прежде всего следует отметить, что российский «поворот на Восток» — смещение акцентов в развитии торговли и двусторонних проектов с Европы на Азию, прежде всего на Китай, — совпал с вступлением КНР в полосу серьезных экономических проблем. Постепенное снижение темпов роста этим летом было неожиданно осложнено сдутием пузыря на фондовой бирже Шанхая и последующими экстренными действиями китайских денежных властей по купированию финансового кризиса: интервенции на фондовом рынке составили без малого 400 млрд долларов; кроме того, Народный банк Китая осуществил чувствительную девальвацию юаня. Эти события заметно охладили тон комментариев относительно перспектив развития расчетов и финансового взаимодействия России и Китая в национальных валютах. «Непростая ситуация на фондовом рынке Китая внесла свои коррективы в планы Внешэкономбанка по выходу на китайский рынок облигационных заимствований, поэтому говорить о возможных сроках и о предполагаемых объемах заимствований пока преждевременно, — пояснил нам первый зампред ВЭБа Петр Фрадков. — Кроме того, существуют определенные регуляторные ограничения допуска эмитентов-нерезидентов на внутренний долговой рынок Китая. Мы ведем диалог с китайскими регуляторами о смягчении определенных требований и находим понимание у надзорных органов Китая. Что касается перспективы привлечения российскими компаниями и банками долгового финансирования в так называемых офшорных юанях на рынке Гонконга, то до момента снятия санкций это маловероятно в силу сильной аффилированности местных инвесторов с крупнейшими западными финансовыми банками и инвестиционными фондами». В складывающейся ситуации, по мнению ряда российских инвестиционных банкиров, более выигрышна в долгосрочном плане стратегия развития отечественного долгового рынка, причем как для заимствований в рублях, так и в других валютах, включая юань. О возможности организации выпуска на российской платформе облигаций, номинированных в юанях, упоминал замминистра финансов РФ Сергей Сторчак на встрече руководителей финансовых ведомств «двадцатки» в Анкаре в начале сентября. Пылесос инвестиционных юаней Если «зеркальные» выпуски долговых инструментов в рублях и юанях китайскими и российскими эмитентами — дело будущего, то формат привлечения прямого связанного юаневого финансирования для инвестиций в проекты на территории России развивается уже сегодня. На этом поприще преуспел Внешэкономбанк, заключивший в мае текущего года рамочное соглашение с Государственным банком развития Китая (ГБРК) на 8 млрд в долларовом эквиваленте. «По размеру привлечения это, пожалуй, первое в истории Внешэкономбанка подобное рамочное соглашение, даже в масштабах взаимодействия с китайскими финансовыми институтами. Его сумма практически сопоставима с общим объемом привлечения ВЭБом кредитных ресурсов банков КНР за последние десять лет, с 2005-го по 2014-й он составил 10,74 миллиарда долларов в эквиваленте, — комментирует Петр Фрадков. — Средства рамочного соглашения предназначены для финансирования проектов Дальнего Востока. В настоящее время формируется соответствующий перечень, а для фондирования конкретного проекта ВЭБ и ГБРК будут заключать индивидуальные кредитные соглашения». Еще одно соглашение подписано ВЭБом с другим «политическим» финансовым институтом Китая — Эксимбанком КНР. Это первый случай подписания Внешэкономбанком договора в юанях для реализации инвестиционного проекта в России. Речь идет о реинкарнации замороженного несколько лет назад проекта добычи и переработки марганцевой руды в Кемеровской области (злоключения этого проекта мы подробно разбирали в материале «Порвем с индустриальным прошлым» в № 37 за 2012 год). После экологической истерики, похоронившей планы строительства завода по выплавке ферромарганцевых сплавов под Красноярском, проект пришлось серьезно переформатировать. Теперь мощности по выплавке электролитического марганца мощностью 80 тыс. тонн в год планируется разместить близ хакасского поселка Туим. Компания «Чек-Су.ВК», ведущая этот проект, подписала соглашение о сотрудничестве с китайской госкорпорацией Sinosteel, крупным производителем и импортером железной руды. Строить завод «под ключ» и выкупать часть продукции должна Sinosteel. Возможно, эта компания впоследствии получит и долю в проекте. «Российско-китайское сотрудничество не сводится к сугубо сырьевой составляющей, — подчеркивает Петр Фрадков. — Стороны предпринимают активные шаги по реализации совместных проектов в сфере несырьевого экспорта. Речь, в частности, идет о создании торгово-финансовой платформы на юго-востоке Китая в городе Шилон провинции Гуандун, о чем в ходе официального визита президента Российской Федерации Владимира Путина в КНР 3 сентября этого года был заключен соответствующий меморандум о намерениях. С российской стороны участие в проекте примут Внешэкономбанк и АО «Российский экспортный центр», со стороны КНР — провинция Гуандун и компания Sinotrans & CSC Group». Банальный дефицит мостов Анализируя торговые связи России и Китая, прежде всего следует отметить их крайнюю асимметричность. Если Китай уже пять лет остается нашим крупнейшим внешнеторговым партнером (а его доля в обороте с заграницей неуклонно растет и достигла почти 12%), то Россия на фоне циклопических объемов торговли КНР с США, Гонконгом, Японией, ЕС и странами АСЕАН просто теряется: по итогам прошлого года Россия была на девятом месте среди торговых партнеров Китая. «Общий накопленный объем китайских инвестиций в Россию, по официальным данным, составляет пять миллиардов долларов, хотя с учетом инвестиций через третьи страны китайская сторона оценивает их в 30 миллиардов долларов, — говорит Николай Котляров, директор Российско-китайского центра Финансового университета при правительстве РФ. — Встречные накопленные инвестиции РФ в КНР, по официальным оценкам, составляют всего 860 миллионов долларов». По объему текущих входящих ПИИ в Китай Россия в прошлом году не вошла даже в первую двадцатку. «О поставленной руководителями России и Китая задаче довести взаимный товарооборот уже в 2015 году до 100 миллиардов долларов можно забыть, — говорит заместитель директора Института Дальнего Востока РАН Андрей Островский. — По итогам первого полугодия товарооборот упал на 30 процентов. При сохранении текущих тенденций доля России в китайском экспорте снизится с 2,2 процента в 2013 и 2014 годах до 1,5–1,6 процента по итогам 2015-го». Справедливости ради надо заметить, что снижение российского экспорта-импорта — это не феномен, связанный с Китаем. Внешнеторговый оборот по итогам семи месяцев текущего года сократился на треть. «Во многом это связано, наверное, со снижением мировых цен на сырье, отчасти — с импортозамещением в связи с девальвацией рубля, а отчасти — с кризисом внутри России. Самые главные проблемы в торговых отношениях с Китаем — модель “обмен сырья на бусы”, модель сырьевого придатка Китая, которая уже вполне сложилась, а также огромный торговый дефицит России в двусторонних отношениях. Нужно еще понести многомиллиардные затраты, чтобы подвести к Китаю инфраструктуру, которая позволит продавать в эту страну объем сырья, способный покрыть торговый дефицит», — считает Яков Миркин, заведующий отделом международных рынков капитала ИМЭМО РАН. Следует признать, что потенциал роста взаимной торговли между Россией и Китаем в нынешней структуре и форматах близок к исчерпанию. Кратный рост возможен только при условии наращивания прямых инвестиций, крупных совместных проектов и широкой промышленной кооперации. Однако на этом пути есть целый ряд серьезных препятствий самого разного толка. «Наши юристы в качестве препятствия в развитии инвестиционного сотрудничества РФ и КНР выделяют то, что Россия не присоединилась к Сеульской конвенции об учреждении многостороннего агентства по гарантиям инвестиций, — говорит Николай Котляров. — Национализация, отказ в регистрации и прочие некоммерческие риски покрываются этой системой гарантий, однако Россия тут участвует ограниченно. Россия не участвует полностью в Вашингтонской конвенции по порядку разрешения инвестиционных споров между государствами и иностранными инвесторами. РФ подписала конвенцию в 1992 году, но не ратифицировала. Россия также не присоединилась к Конвенции ООН о борьбе с коррупцией». Помимо институциональных барьеров сковывает развитие торговли, особенно приграничной, крайняя неразвитость транспортной инфраструктуры на российском Дальнем Востоке. Действуют только два полноценных железнодорожных пограничных перехода: Забайкальск — Маньчжурия (обслуживает торговые потоки с КНР европейской части РФ, это почти 30 млн тонн в год) и Гродеково — Суйфэньхэ. «Требуется строительство моста Нижнеленинское — Тунцзян, который давно и активно лоббирует компания “Петропавловск Черная Металлургия”, теперь его курирует РФПИ, и капитального моста Благовещенск — Хэйхэ», — продолжает Николай Котляров. Президент Путин в сентябре подписал в Китае соглашение о строительстве канатной дороги Благовещенск — Хэйхэ. Однако этого мало, здесь нужен полноценный двухъярусный железнодорожный и автомобильный мост. «Соглашение о его строительстве подписывали экс-премьеры Ли Пэн и Виктор Черномырдин в далеком 1995 году, но оно так и осталось на бумаге», — рассказывает Андрей Островский. Из других реальных инфраструктурных проектов, в которых сегодня заинтересованы и Китай, и Россия, эксперты выделяют международный транспортный коридор «Приморье-2» и в железнодорожном, и в автомобильном варианте. О возможности создания совмещенной с российской (шириной 1520 мм) китайской железнодорожной колеи (1435 мм) на 60-километровом участке от погранперехода Хунчунь-Махалино до припортовой станции Сухановка (порт Зарубино) заявил на Восточном экономическом форуме во Владивостоке министр транспорта РФ Максим Соколов. Работать с транзитными китайскими грузами намерена частная российская группа «Сумма», которая планирует реализовать проект «Большой порт Зарубино» в бухте Троица. «Там можно было бы сделать порт в расчете на перевалку 60 миллионов тонн китайского зерна, собранного в северных провинциях, для отправки на юг Китая», — объясняет Игорь Меламед, генеральный директор Международного центра развития регионов. Шелковый путь-2 Два года назад китайское руководство заявило о начале амбициозного стратегического проекта Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП). Его точные параметры и конкретные маршруты пока не зафиксированы, но уже известно, что пояс должен пройти с востока на запад через 18 стран с населением более 3 млрд человек. В паре с ним заявлена идея Морского Шелкового пути XXI века — серии морских коммуникаций, связывающих китайские порты и бельгийский Антверпен. Тандем китайских мегапроектов предусматривает создание морских и сухопутных транспортных путей общей протяженностью 11 тыс. километров. В декабре прошлого года Китай учредил Фонд Шелкового пути — специальный институт с капиталом 40 млрд долларов для финансирования инфраструктурных проектов в рамках нового глобального транспортного коридора. Основной инструмент — вхождение в капитал компаний — операторов проектов. А Комитет по развитию и реформам КНР сформировал перечень из приоритетных 1043 инфраструктурных проектов общей стоимостью 371 млрд долларов, которые китайцы хотели бы реализовывать на условиях ГЧП. Значительная часть из них, как можно предположить, так или иначе вписывается в стратегию развития ЭПШП. «Проект ЭПШП — глубоко эшелонированная практическая концепция, она будет стержнем 13-й пятилетки в КНР (2016–2020 годы). К ее реализации подключились уже многие провинции Китая, — рассказывает Владимир Ремыга, председатель Координационного совета по взаимодействию с бизнес объединениями стран Азии. — Ряд экспертов категорически против участия России в ЭПШП, считающих, что это китайская стратегия и нечего нам ей подыгрывать. А вот европейцы, в частности прибалты, демонстрируют живой интерес, заинтересованы в подключении к процессу». Владимир Ремыга считает, что Россия могла бы вписать в ЭПШП проект развития Северного морского пути в качестве арктического пояса и использовать его для перевозки китайских грузов в Европу. Кроме того, китайские компании выразили готовность принять участие в реконструкции арктических портов (в частности, Сабетты, где компания «Ямал СПГ», имеющая в совладельцах китайские структуры, строит второй в России завод по сжижению природного газа) и в разработке арктических месторождений. Однако некоторые ученые призывают сохранять холодную голову, оценивая перспективы ЭПШП. «Надо отдавать себе отчет, что в том, как китайцы преподносят проект Экономического пояса Шелкового пути очень много пиара. Сколько там реальных планов и какие они — это вопрос открытый», — рассуждает Виктор Данилов-Данильян, директор Института водных проблем РАН. А вот проект строительства высокоскоростной железнодорожной магистрали Москва — Казань, к которому в нынешнем году проявили активный интерес китайцы, к ЭПШП, похоже, не имеет прямого отношения. «Первое правительственное решение о том, что проект дороги Москва — Казань должен реализоваться как часть Транспортной стратегии РФ, было в 2008 году. Смысл его связан не с Китаем, не с экспортными или транзитными потоками, а с развитием центральной российской глубинки — Поволжья и Большого Урала, — напоминает заместитель председателя, главный экономист и член правления Внешэкономбанка Андрей Клепач. — В случае реализации этого ВСМ-проекта серьезно изменится и режим грузового движения — оно разделится на разные полосы. При этом движение грузовых поездов по полосе, освобожденной от пассажирских поездов, резко возрастает. На направлении Москва — Санкт-Петербург при наличии одной полосы движение грузовых поездов почти прекратилось: грузоперевозки переместились на автотранспорт, что “убило” автомобильную дорогу». Само название «Шелковый путь» появилось во второй половине XIX века, уточняет Клепач. Его основными пользователями были отнюдь не китайцы, а арабы, персы, хазарейцы. Главными субъектами «старого» ШП были Персия и государства, находившиеся на территории сегодняшних Афганистана и Пакистана. Не братья, а партнеры Резюмируя, еще раз подчеркнем, что в контактах с Китаем ни в коем случае не следует впадать в эйфорию. У китайцев следует поучиться предельному прагматизму и твердости в отстаивании своих позиций. «Развивая сотрудничество с Китаем, надо знать слабые места партнера. Иначе мы не сможем прогнозировать развитие наших отношений», — подчеркивает Виктор Данилов-Данильян. «Китай экономически привязан к ЕС и США, а к России — политически. Как он себя поведет в случае обострения отношений между Россией и Западом, не очень понятно», — предупреждает Николай Котляров.