"Год будет паршивый"

Алексей Макаркин, вице-президент Центра политических технологий: «Ухудшение социального самочувствия никак или почти никак не скажется на президенте. Весь огонь критики примет на себя правительство. Социальные протесты возможны, но будут носить либо локальный, либо региональный характер. Перспектив для крупных социальных протестов я не вижу. В 2016 году у государства еще хватит денег, чтобы гасить ими недовольство населения. Однако из-за ухудшения социального самочувствия возможен рост популярности левых популистских лозунгов и идей. На предстоящих выборах в Госдуму благодаря этому могут выиграть коммунисты. Не в том смысле, что они получат большинство – оно по-прежнему останется у «Единой России». КПРФ может получить некоторую прибавку к тем рейтингам, которые имеет сейчас. То же самое касается «Справедливой России» — если за коммунистов голосуют более оппозиционные избиратели, то за эсеров – более умеренные. Какой-то шанс получить более высокий результат по сравнению с нынешними рейтингами есть у ЛДПР. За кого будут голосовать «белоленточные» избиратели? Надо сказать, что их число уменьшилось, а те, что остались, оказались в сложном положении. Есть две партии – ПАРНАС и «Яблоко», и два человека – Алексей Навальный и Лев Шлосберг, которые могли бы вызвать у них сильные эмоции. Но Навальный лишен возможности участвовать в выборах, а роль Шлосберга в кампании «Яблока» пока неясна. Нужно сочетание очень серьезных аргументов для избирателей, чтобы эти две партии получили хотя бы шанс на преодоление барьера. Для власти «белоленточный» избиратель сейчас не представляет опасности – с одной стороны, у людей страх перед революцией, боязнь, что их посадят, с другой – выборы будут гораздо более чистыми, чем предыдущие, и не вызовут такой негативной реакции. Что же касается итогов думских выборов в целом, то, думаю, у парламентской оппозиции может быть не очень много одномандатников. Основная их масса будет от ЕР. При этом подавляющее большинство одномандатников будет ориентировано на президента и против Америки. Тем не менее, неправильно говорить, что следующая Дума окажется похожей на уходящую. Она будет такой же по риторике, но станет более региональной – ругая Обаму, одномандатники будут говорить, что их регионам нужен онкоцентр, дороги, мосты. Если депутаты-списочники ориентированы на то, чтобы понравиться Кремлю, то одноманднатники начнут сражаться за каждый рубль для своего округа. Конкуренция за ресурсы будет похожа на конкуренцию 90-х, но без критики главы государства. Евгений Гонтмахер, замдиректора Института мировой экономики и международных отношений РАН: «Радикальных изменений в контексте отношения граждан к власти не произойдет. Скорее всего, 2016 год будет таким же, как прошлый. Социальных протестов не ожидаю – тем более, что в этом году выборы в Госдуму, а значит, власть постарается тем или иным образом поддержать людей – например, поднять дополнительно процента на четыре пенсии с сентября. Можно ожидать, что произойдет дальнейшее падение доходов населения на 3-4%, а реальных зарплат – на 5-7%. Самоощущение у людей, конечно, будет тревожным, но возмущения ожидать не стоит. Основная часть населения верит, скорее, не государству, а лично президенту. А президент найдет, что сказать гражданам, чтобы их успокоить. Именно он, собственно, и создает политическую повестку. Он, а не партии. Да и партий, оппозиции в стране нет. В частности, коммунисты пытаются как-то использовать в своей риторике ухудшение экономической ситуации, но в очень ограниченных пределах. Они знают, что им можно, а что нельзя. Критикуют правительство, но не возглавили ни одну социальную кампанию – даже протест дальнобойщиков. Этим занимались лишь отдельные депутаты от КПРФ. Коммунисты рассчитывают на то, чтобы сохранить свою нишу в Госдуме: вторую по численности фракцию. Но они не стремятся стать первыми, прийти к власти – именно поэтому их и оппозицией-то назвать нельзя». Игорь Зевелев, специалист в области международной безопасности: «В этом году отношения между Россией и Западом не будут столь плохи, как в прошлом, но и не станут столь же хорошими, как несколько лет назад. Недоверие сохранится, но в отдельных областях начнет налаживаться сотрудничество – прежде всего, на Ближнем Востоке, хотя там много подводных камней. Есть понимание общей серьезной угрозы, исходящей от «Исламского государства» (запрещено в России - «Газета.Ru»), однако существуют расхождения в том, как ликвидировать или хотя бы минимизировать эту угрозу. Россия и Запад также не достигли согласия по поводу будущего Асада, но в конце прошлого года на этом направлении наметились явные подвижки. Россия отказалась от безусловной поддержки Асада, заговорила о переговорах с оппозицией, а Запад смягчил требование немедленного ухода президента Сирии. Что касается непосредственно российско-американских отношений, которые являются основой отношений с Западом, их сердцевиной, то на них, конечно, скажется предвыборная гонка в США. Как показывает практика, избирательная кампания в США редко способствует улучшению отношений с Россией – нет электората, который был бы серьезно заинтересован в этом. В то же время в США есть достаточно активные диаспоры – из Восточной Европы, стран Балтии, которые негативно относятся к России. И любой кандидат, выступающий за улучшение отношений с ней, рискует атомизировать свой электорат. Однако нынешняя избирательная кампания будет отличаться от предыдущих – сейчас российско-американские отношения настолько ухудшились, что к ним со стороны граждан проявляется несколько больший интерес, чем обычно. Любопытно будет наблюдать за тем, как продолжит развиваться эта тема в дальнейшем. Сможет ли Россия нарастить свое международное влияние? Я не являюсь здесь оптимистом, не вижу, за счет чего это может произойти». Алексей Чеснаков, директор Центра политической конъюнктуры: «Одной из тем 2016 года будет возможное снижение уровня поддержки власти. Реальное или виртуальное, это снижение по правилам игры должно стать одной из линий избирательной кампании. На это будут работать и несистемщики, и парламентские партии. Однако возможности у них явно ограничены. Причина, во-первых, в недостаточной степени готовности граждан поддержать протест. Возможно снижение уровня поддержки, однако до заметных социальных протестов пока не дошло (дальнобойщики — исключение, а не правило), а значит, пока это снижение не представляет серьезных опасностей для власти. У населения нет связки между ухудшением их социального самочувствия и ошибками власти. Во-вторых, масштаб протестам могут придать лишь два стимула – серьезные ошибки власти и хорошие организаторы протестной волны. Пока нет ни того, ни другого. Когда появятся – тогда можно будет оценить масштаб бедствия. В-третьих, во власти нет дураков и трусов. При этом у нее в наличии есть все возможности для купирования протестов. Другое дело, что во внутренней политике произошла излишняя примитивизация. Разрастающаяся бюрократизация, замедление скорости принятия нужных решений могут сыграть с властью злую шутку. Конечно, неожиданности всегда возможны, но пока говорить о них рано. Власть до конца не определилась с целями и стратегией кампании. Стратегическими расчетами иных игроков пока можно пренебречь. У них не хватит ресурсов диктовать свой сценарий власти, если только она не начнет вибрировать и искать «запасные аэродромы». Рейтинг – высокий, СМИ под контролем, финансы – тем более, основные оппоненты – за рубежом или подавлены, группировки внутри власти боятся любого изменения расклада. Для власти это должна быть комфортная кампания. Разумеется, если она будет вовремя реагировать на появляющиеся поводы и их купировать». Марк Урнов, профессор факультета социальных наук ВШЭ: «С одной стороны, уменьшение доходов населения не добавляет популярности власти, но с другой – власть продолжит эффективно обыгрывать снижение доходов, объясняя это тем, что все наши беды от Запада. Какая из этих двух тенденций пересилит, сказать невозможно. Но в любом случае, массовых выступлений не будет. В нашей культуре заложено – когда происходит ухудшение жизни, люди не выходят на улицы, а выбирают стратегию выживания. Я жду сумрачности населения – оно не будет радоваться, будет меньше покупать, ворчать. Но не более того. Кто-то сложит чемоданы и уедет. Тем не менее, на политической повестке ухудшение социального самочувствия граждан уже сказалось: мы слышали, что Путин старается смягчать агрессивную терминологию в адрес Запада. В дальнейшем риторика на официальном уровне будет также смягчаться, на полный разрыв с Западом наша власть не пойдет. Но пропаганда будет работать в полную силу, продолжится истерика на фоне апатии граждан и попыток власти выбраться из тупика. Что касается выборов в Госдуму, то никаких неожиданностей здесь я не жду: эта сфера находится под очень жестким контролем, а особо активных оппозиционеров не допускают на телевидение. Возможно, конечно, в Думе появятся новые люди, но в целом это ничего не изменит. Революционных событий не будет. Сергей Уткин заведующий отделом стратегических оценок Центра ситуационного анализа РАН: «Несмотря на все события последних лет, на Западе немало политиков, готовых к содержательному диалогу с Россией. Так что полного разрыва не наблюдается и, в случае если удастся избежать новых эксцессов, взаимодействие будет выправляться до определенного уровня естественным путем. Каких-то качественных прорывов на этом направлении я не ожидаю, но их и до украинского кризиса, по крайней мере, с момента «рокировки» сентября 2011 года, было сложно ждать. Возможности для реально значимого взаимодействия с Западом есть, прежде всего, по Сирии – если, конечно, получится не разругаться при обсуждении всех деталей урегулирования. Сейчас кажется, что получится. Но размена в духе «вы помогли нам в Сирии — забирайте Украину» не будет. Основной риск — окончательный срыв минских договоренностей и возвращение конфликта на Украине в горячую фазу. Если такое произойдет, основные политические силы на Западе не смогут это проигнорировать или замять, несмотря на заинтересованность в нормализации отношений с Россией. В течение 2016 года значение будут иметь президентская кампания в США и парламентские выборы в России. Первая ограничивает свободу маневра Обамы, удерживает его от резких внешнеполитических шагов, которые могут невыгодно сказаться на шансах демократов и испортить впечатление от его президентства, вторые станут поводом для обвинений России в нарушении демократичности выборных процедур и ответных уколов в адрес Запада». «Полное отсутствие привязки рейтинга Путина к ухудшающемуся самочувствию граждан - одна из величайших загадок российской политики. Раньше в профессиональном сообществе аксиомой был тезис о том, что улучшение социального самочувствия граждан ведёт к росту рейтинга любого представителя власти, а ухудшение, наоборот, — к его снижению. Рейтинг Путина в прошлом году стал исключением из этого правила. Правда заметен тренд: люди на фокус-группах перестают выражать эмоции. Если год назад они готовы были с пеной у рта доказывать, что Путин все делает правильно, а все, кто его критикуют, — враги России, то сегодня эмоции исчезли. Респонденты по-прежнему констатируют своё согласие с действиями главы государства, но влюбленности в него уже не демонстрируют. Скорее всего, это повлечёт за собой снижение рейтинга, однако никто сегодня не сможет сказать, когда именно этот процесс начнётся. Думская кампания может сыграть здесь как стабилизирующую роль, так и наоборот — дать старт процессу падения. Все зависит от того, какую риторику выберут оппоненты ЕР. Если в имеющихся проблемах они будут обвинять лично президента, то его рейтинг, скорее всего, начнёт снижаться. Если они демонстративно откажутся от его критики, то снижения не будет ещё долго. Как минимум год.