12 декабря на территории самопровозглашенной Луганской народной республики (ЛНР), в районе населенного пункта Первомайск по дороге в Стаханов был убит командир шестого отдельного мотострелкового казачьего полка Народной милиции республики Павел Дремов. Согласно предварительным данным генеральной прокуратуры ЛНР, в его автомобиле было установлено взрывное устройство, которое было подорвано в ходе движения. Как сообщило местное МВД, в результате взрыва машина получила сильные повреждения: сорваны все двери и крыша, разбиты стекла. Дремов, который был пассажиром, скончался на месте. Водителя взрывной волной выбросило из салона, ему оказали первую помощь, однако он умер в машине скорой помощи. В настоящий момент силовики республики отрабатывают сразу несколько версий, подавляющее большинство из которых представляются весьма сомнительными. «Лента.ру» разбиралась в ситуации. Дремов стал известен за пределами родного Донбасса после своих громких видеообращений к руководству России, в котором обвинял руководство ЛНР в коррупции и незаконной торговле углем. Он долго был фактически диктатором родного городка Стаханов, территориально его казачий отряд контролировал соседние населенные пункты Первомайск и Алчевск, а информированные люди рассказывают, что в на своей территории он был в состоянии решить любой вопрос. Да, в городах функционировали и официальные органы власти, но порядки устанавливал именно Батя. По разным данным, именно он был инициатором введения в контролируемых населенных пунктах «казачьей дисциплины», безжалостно сажал на распространение наркотиков. А однажды — приказал наказать самого себя нагайкой за распитие спиртных напитков. Отчасти так хорошо контролировать ситуацию в подконтрольных населенных пунктах помогало происхождение Дремова — будучи местным, он прекрасно знал некоторые особенности ведения дел в регионе. Все свою жизнь он провел в маленьких шахтерских поселках, работая только на тяжелых рабочих специальностях. Он сам и первые полевые командиры его круга естественным образом не успевали за политикой, за аппаратной борьбой, а происходящее на Донбассе в последние пару лет воспринимали исключительно через призму интересов и нужд маленьких людей маленьких городов. По этой причине считалось, что для Дремова постоянная фронда по отношению к нынешнему руководству ЛНР — это вполне естественное состояние. Он и прославился-то за пределами ДЛНР исключительно благодаря своим обличительным речам в адрес Игоря Плотницкого и эпатажной манерой поведения, которая слишком уж контрастировала с общепринятым политесом. Даже казачий антураж его «гвардии» воспринимался то как вызов, то как стремление выделиться на общем фоне. Насколько можно судить, даже будучи обладателем обостренного чувства справедливости (он в частности был известен тем, что несколько раз перешел дорогу угольному лобби в регионе), казачий атаман не был совсем бескомпромиссным бойцом. Например, когда властям республики понадобилось централизовать силовые группы, разбросанные по республике, Дремов после некоторых колебаний и выяснения отношений все-таки согласился «бригадизироваться» и даже получил знамя из рук Плотницкого. Возможно, по этой причине Дремову до некоторой степени прощали его эпатажное поведение и громкие высказывания в адрес руководства ЛНР, оставляя тем самым свободу маневра для его сложного характера. Но вот с чем он был совершенно не готов мириться, согласно многим свидетельствам, — это формализация власти, появление вертикали управления по образцу и подобию российской. Не понимал он и сути политической борьбы, ему были чужды всякого рода партийные и идейные платформы. Политика воспринималась в простом, земном ее выражении, а власть осуществлялась только на местах, а не в высоких кабинетах. Дремова неоднократно обвиняли в диктаторстве, в создании в родном Стаханове некой отдельной формы власти, которая никак не укладывалась в привычные стереотипы. Вечный конфликт с главой республики Плотницким вертелся не столько вокруг угля и ферросплавного завода, сколько сформировался из-за тотального непопадания Дремова в большую политическую игру. Само существование таких вот анархистских по своей сути вооруженных отрядов, составленных из местных жителей, как-то не очень совмещалось с необходимостью вести переговоры на высоком уровне, демонстрировать строительство новой государственности и все такое. А знаменитые видеообращения Дремова и его казаков «к Путину, Медведеву и всему мировому сообществу» стали только формальным поводом к тому, чтобы за ним стали «приглядывать вполглаза». Дремов нажил слишком много врагов, в том числе и сугубо личного свойства, чтобы можно было бы сразу вычленить какую-то основную версию его убийства. Прилепить к днищу его машины магнитную мину мог любой, тем более, что все причастные в том числе и в Луганске лица знали, куда он едет и когда. Его смерть, конечно, на некоторое время привлечет внимание к тому, что происходит в ЛНР, и уже породила множество конспирологических схем разной степени вменяемости и ангажированности. Какие выводы сделают из случившегося власти в Луганске — пока неизвестно. Ситуация в ЛДНР и вокруг слишком запутанна, в ней удивительно много разноплановых и «неформатных» фигур, чтобы использовать в работе «на земле» только одну схему. Да, рассуждая об удавшемся покушении, наблюдатели традиционно вспоминают о торговле углем и постоянной фрондерской роли Дремова в обличении серых схем. Но даже обстановка «ни мира, ни войны» уже подразумевает их наличие во всех сферах жизни самопровозглашенных республик. Порядок в этой области будет наведен нескоро и не безболезненно. Даже сейчас местное МГБ начало собственную, личную войну с коррупцией. Но важно, что борьба с олигархатом так и не получила логичного продолжения, и периодически возникают слухи и информационные вбросы о причастности того или иного представителя луганской власти к различным экономическим кланам «из прошлого». Люди типа Дремова в этих схемах никогда не играли существенной роли. Строительный рабочий, никогда в своей жизни надолго не выезжавший за пределы Луганщины, не был знаком ни с одним олигархами ни с крупными бандитами из новой украинской истории. И в принципе не понимал, по каким схемам делаются большие деньги. Пока что основной версией в Луганске довольно быстро объявили работу украинской разведывательно-диверсионной группы. В районе Стаханова и Первомайска был введен особый режим и начато прочесывание территории. Расследованием руководит лично министр внутренних дел ЛНР Игорь Корнет. Такого же мнения придерживаются и военные. Замкомандующего корпусом Народной милиции ЛНР Игорь Яшенко даже заявил, что они «идут по следу», но, скорее всего, это было дитературное выражение, а не прямое утверждение. В то же время автоматическое сравнение обстоятельств гибели Павла Дремова и командира механизированной бригады «Призрак» Алексея Мозгового (был убит при похожих обстоятельствах в мае) пока не выдерживает критики. Машина Мозгового не только была подорвана на заранее установленном фугасе, но затем еще и обстреляна из засады. Это действительно была диверсионная операция (дело об убийстве Мозгового не закрыто и виновные не найдены). В случае же с Дремовым диверсионной группы в прямом понимание этого слова, как и засады на дороге не было. Скорее всего, бомба находилась в самом автомобиле, если исключить возможность подрыва на обычной мине, оказавшейся так вовремя на трассе именно в тот момент, когда Дремов собрался по ней ехать. Вместе тем в прокуратуре ЛНР не исключают и других версий происшедшего. Глава следственного отдела прокуратуры ЛНР Ткаченко утверждает, что следствие также будет прорабатывать версии сведения счетов на почве личных неприязненных отношений, устранение Дремова как экономического или политического конкурента, а также даже неосторожное обращение с боеприпасами. Однако как представляется, пока неприязненные отношения —это слишком широкая формулировка, внутри которой может скрываться сразу несколько малых версий. Причем от бытовых — поскольку личная жизнь одинокого Дремова только стала налаживаться, и мало ли что скрывается в его недавнем прошлом, до профессиональных. Дремов был невоздержан на язык, а также склонен к применению жестких воспитательных мер — причем, распространял свои моральные и бытовые жизненные принципы на все население Стаханова и окрестностей. Весьма предварительной представляется и версия о неосторожном обращении с боеприпасами. Следствие, конечно же, выяснит — был ли это взрыв направленного действия или обычный, но уже и так понятно, что вести с собой на свадьбу снаряженный боеприпас большой мощности Дремов не стал бы. Если же это был направленный взрыв, то магнитную мину с таймером могли просто подвести к днищу машины под тем креслом, где предпочитал сидеть Дремов. В пользу последней версии может говорить и время подрыва — машина взорвалась не от поворота ключа, а через некоторое время, двигаясь по свободной трассе. В итоге наиболее предпочтительной выглядит версия о конкурентных разборках. Но только конкуренты Дремова, как политические, так и экономические, обладают способностью, умением и возможностью организовать именно такой технологически сложный терракт. Тем более, что прецеденты и в Луганске, и в Донецке уже были. Дистанционно подорвать машину способен только человек, знакомый с подрывным делом. Требовалось изготовить таймер, что в эпоху мобильных телефонов не такая уж сложная наука, но все равно этот процесс требует определенных навыков, а также соответствующего уровня организации. Однако уже сейчас понятно, что следствие будет вынуждено рассматривать все гипотетические версии, просто потому что этого требует законодательство и следственная практика. Вероятнее всего, они столкнутся с множеством конспирологических и излишне эмоциональных предположений, некоторые из которых могут выглядеть в условиях ЛНР вполне правдоподобно. И пока неясно, достаточно ли у МВД ЛНР и генеральной прокуратуры республики ресурсов, чтобы сосредоточиться на чем-то перспективном. Вполне возможно, что для проведения ряда экспертиз придется обратиться за помощью, но скажем, между ЛНР и Россией не существует соответствующих межведомственных соглашений из-за непризнанного статуса республик. Нет и данных о том, что такие просьбы поступали из Луганска ранее, например по делу об убийстве Мозгового.
