«Мы, семья Софроновых, четыре года мыкались по разным углам, по родственникам, и в 2011 году, прожив до октября месяца в сарае, достроили, наконец, свой дом и въехали в него. На достройку дома взяли кредиты и потихоньку вносили деньги на погашение», — так начинается первое официально зарегистрированное заявление о банкротстве физического лица, которое уже вошло в классику арбитражного производства. Супружеская чета набрала семнадцать кредитов в трех разных банках. Общая сумма их задолженности на конец сентября составила более 2 миллионов рублей. Чтобы расплатиться со старыми кредитами, семейная пара просто брала новые: «Мы думали, что так выйдем из положения. Но по мере роста кредитов, растет и задолженность. Пошли пени». Случай Софроновых — хрестоматийный. Один только Арбитражный суд Московской области, по словам судьи Елены Петровой, готовится рассмотреть за год около 4·миллионов дел о банкротстве физических лиц. Именно столь невозвращенных кредитов по региону прогнозирует Минэкономразвития. Но если для Софроновых банкротство выглядит несомненным благом, то для семьи бывшего сенатора Ралифа Сафина, иск о банкротстве которого подал банк «Зенит», новый закон может стать серьезной проблемой. Несомненно, возврат кредитов в размере 95 миллионов рублей (Ралифа Сафина) и 80 миллионов рублей (Марата Сафина) не должен сильно отяготить предпринимателя, чье состояние в 2011 году оценивалось журналом Forbes в 500 миллионов долларов. Но тем не менее у экс-сенатора нашлись причины создать просрочку более 3 месяцев и тем самым попасть под закон о банкротстве физлиц. Причина таких просрочек проста — можно не платить. Иногда возможность не возвращать кредит в момент невыгодных колебаний курса валют или когда денежные средства гораздо выгоднее оборачивать в бизнесе, обходится заемщику слишком дешево. Зачастую крупные бизнесмены выступают поручителями перед банком по долгам своих компаний, но не спешат решать корпоративные проблемы за счет личных активов. Средств воздействия у банка или частного кредитора в правовом поле немного, и даже после решения суда взыскание долговых обязательств приставами затрудняет отсутствие у государства информации об активах физлица. Особенно когда у должника есть возможность и скрывать активы и выстраивать правовую оборону в суде. Еще одна проблема — правосудие в России одно из самых доступных в мире. Размер судебных пошлин настолько низок, что почти всегда войти в судебное разбирательство означает для должника как минимум выиграть время, а то и существенно улучшить условия возврата кредита. Риски в этот момент ограничиваются ставкой рефинансирования. Ситуация для недобросовестных, но состоятельных «физиков», скорее всего, поменяется. Банки получили эффективный инструмент давления на должников, а значит, количество исков о банкротстве «бизнесменов из списка Forbes» будет расти. «Банкротить миллионера» становится интересным не только кредитору, но и арбитражному управляющему. Ведь он получит 2 процента от выплаченного долга либо реализованного имущества. Да и степень риска для банкрота возрастает — даже если активы удалось скрыть от арбитражного управляющего, обанкроченный бизнесмен может лишиться возможности выезжать за границу, занимать руководящие посты или входить в состав совета директоров компании, брать кредиты или быть поручителем — то есть полноценно управлять своим бизнесом. Ралифу и Марату Сафинам, Тельману Исмаилову (его банкротит «Банк Москвы») и опереточному Владимиру Кехману (банкротится Сбербанком) есть о чем задуматься.
